способ прогнозирования риска развития поздней дискинезии при нейролептической терапии больных шизофренией

Формула изобретения

Способ прогнозирования риска развития поздней дискинезии при нейролептической терапии больных шизофренией, характеризующийся тем, что в сыворотке крови больных определяют количество восстановленного и окисленного глутатиона и индекс соотношения восстановленного глутатиона к окисленному у пациентов до проведения терапии и при одновременном значении восстановленного глутатиона ниже 108 мкг/мл и индекса соотношения восстановленного глутатиона к окисленному ниже 0,49, прогнозируют высокий риск развития поздней дискинезии у пациентов на фоне нейролептической терапии.

Описание изобретения к патенту

Изобретение относится к медицине, конкретно к психиатрии, и может быть использовано для прогноза риска развития поздней дискинезии у больных шизофренией, развивающейся при приеме нейролептиков.

Проблема побочных эффектов нейролептиков имеет важную социальную значимость в связи с тем, что в России около 70-80% больных шизофренией получают терапию традиционными нейролептиками, которые зачастую приводят к развитию двигательных расстройств. Под поздней (тардивной) нейролептической дискинезией понимают любой гиперкинез, если он удовлетворяет двум основным критериям: во-первых, возникает вследствие длительного приема нейролептика, во-вторых, стойко сохраняется после отмены препарата [1]. Поздняя дискинезия является серьезным побочным эффектом длительной антипсихотической терапии у больных шизофренией и развивается у 20-30% больных, получающих нейролептики [2]. Позднюю дискинезию вызывают традиционные нейролептики, блокирующие D2-рецепторы (галоперидол, хлорпротиксен, хлорпромазин, трифлуоперазин и др.) [3]. Данный побочный эффект в целом не характерен для атипичных нейролептиков, за исключением рисперидона, который также обладает сродством к D2-рецепторам.

В настоящее время не существует достоверных предикторов риска развития поздней дискинезии (ПД) на фоне приема нейролептиков. Учитывая высокие экономические затраты в связи с длительностью применения нейролептиков и факты, что тардивная дискинезия существенно ухудшает качество жизни пациентов и зачастую является причиной отказа приема нейролептиков, необходим поиск критериев прогноза риска развития дискинезии.

Адекватного прототипа предложенного изобретения, позволяющего до начала лечения определять степень риска развития поздней дискинезии у больных шизофренией, в проанализированной литературе не обнаружено.

Задачей предлагаемого изобретения является определение риска развития поздней дискинезии у больных шизофренией до начала нейролептической терапии.

Поставленная задача достигается путем определения биологических показателей в сыворотке крови больных шизофренией: количества восстановленного глутатиона и соотношения восстановленного глутатиона к окисленному у пациентов до проведения терапии. При низких значениях восстановленного глутатиона (ниже 108 мкг/мл) и низких значениях индекса отношения восстановленного глутатиона к окисленному (ниже 0,49) прогнозируют высокий риск развития поздней дискинезии у больных шизофренией, под влиянием нейролептической терапии.

Новым в предлагаемом способе является использование количества восстановленного глутатиона и индекса отношения восстановленного глутатиона к окисленному для прогноза риска развития поздней дискинезии у больных шизофренией, под влиянием терапии нейролептиками.

Исследование количества восстановленного глутатиона и индекса отношения восстановленного глутатиона к окисленному для прогноза риска развития поздней дискинезии было выбрано в связи с тем, что по данным литературы в патогенезе поздней дискинезии важная роль принадлежит окислительному стрессу и нарушению антиоксидантной защиты [4, 5]. Система глутатиона (восстановленный и окисленный глутатион и их соотношение) отражает редокс-потенциал клетки и является важным звеном осуществления антиоксидантной защиты.

Отличительные признаки проявили в заявляемой совокупности новые свойства явным образом не вытекающие из уровня техники в данной области и неочевидные для специалиста. Идентичной совокупности признаков не обнаружено в патентной и научно-медицинской литературе. Данный способ может быть использован в здравоохранении для применения индивидуальной терапевтической тактики.

Исходя из вышеизложенного, следует считать предлагаемое изобретение соответствующим условиям патентноспособности: «новизна», «изобретательский уровень», «промышленная применимость».

Изобретение будет понятно из следующего описания.

Предлагаемые критерии (низкие значения количества восстановленного глутатиона и снижение числового значения индекса отношения восстановленного глутатиона к окисленному) прогноза риска развития поздней дискинезии были получены в результате клинико-биологического обследования пациентов с установленным диагнозом шизофрения, проходивших курс лечения в отделении эндогенных расстройств клиник НИИ психического здоровья СО РАМН.

Было обследовано 23 больных с диагнозом параноидная шизофрения. Психопатологическая симптоматика описывалась согласно руководству «Оценочный перечень симптомов и глоссарий для психических расстройств» для МКБ-10. Каждый пациент при поступлении в клинику до назначения фармакотерапии и через 6 недель фармакотерапии был обследован по шкале AIMS (оценка патологических непреднамеренных движений). В качестве нейролептической терапии пациенты получали следующие препараты в виде монотерапии или их комбинаций: традиционные нейролептики - галоперидол в дозах 10-30 мг/сут, хлорпротиксен в дозах 100-200 мг/сут, хлорпромазин в дозах 100-200 мг/сут, трифлуоперазин в дозах 20-40 мг/сут, тиопроперазин 5-20 мг/сут, клопиксол в дозах 40-80 мг/сут; атипичный нейролептик - рисперидон в дозах 4-6 мг/сут.

Шкала патологических непреднамеренных движений (AIMS), которая применяется для оценки поздней дискинезии [6], состоит из семи основных шкал: по 1-4 оцениваются мимические движения лица и области рта (мышцы лица, например, движения лба, бровей, области вокруг глаз, щек, включая движение бровей, мигание глазами, улыбку, гримасы; губы и область вокруг глаз - например, когда больной морщится, надувает губы, причмокивает: челюсти - например, когда пациент что-то кусает, сжимает зубы, жует, открывает рот, делает боковые движения челюстями; язык, например, оценить только усиление движения языка); 5 - движения верхних конечностей (плечи, руки, кисти, пальцы), включая хореподобные движения (например, быстрые, объективно бесполезные, беспорядочные, спонтанные); атетоидные движения (например, медленные, беспорядочные, комплексные, извивающиеся); 6 - нижних конечностей (ноги, колени, лодыжки, пальцы ног), например, боковые движения коленей, постукивания стопой, удары пяткой, извивающиеся движения стопой, перестановка стоп; 7 - движение туловищем (шея, плечи, бедра), например, извивающиеся, качающиеся, поворачивающиеся движения, вращения тазом по кругу.

Степень выраженности по каждой шкале оценивается от 0 до 4: 0 - отсутствует, 1 - минимально выражено, 2 - слабо выражено, 3 - средне выражено, 4 - сильно выражено. Диагноз поздняя дискинезия ставится в международной практике с использованием двух различных критериев - наличие у больного слабовыраженных расстройств (2) по двум шкалам или средневыраженных расстройств (3) по одной шкале (критерий Schooler and Kane) или более распространенный критерий - наличие слабовыраженных расстройств (2) по одной шкале [7, 8, 9]. В наших исследованиях мы использовали второй критерий.

Через шесть недель терапии исследуемая группа пациентов на основании оценки по шкале AIMS была разделена на две группы: с признаками поздней дискинезии и без признаков. У 7 пациентов наблюдались признаки развившейся в результате лечения поздней дискинезии (3 мужчин и 4 женщины; возрастной диапазон от 25 до 50 лет, средний возраст 32,6±5,75 года; средняя продолжительность заболевания 5,78±3, 72 лет). Группа больных шизофренией без признаков поздней дискинезии составляла 16 человек, из них 7 мужчин и 9 женщин. Возрастной диапазон составил от 20 до 47 лет, средний возраст 30,9±3,78 год, а средняя продолжительность заболевания 5,19±2,88 лет.

У обследуемых лиц при поступлении в клинику до назначения фармакотерапии было проведено лабораторное обследование. Взятие крови осуществлялось утром натощак с использованием пробирок типа Vacuette. Венозную кровь для получения сыворотки центрифугировали при 1500 об/мин 20 мин. Сыворотку крови делили на аликвоты и хранили в морозильной камере при -70°C до проведения анализа.

Метод определения концентрации восстановленного глутатиона основан на образовании флюоресцирующего комплекса глутатиона с ортофталевым альдегидом [10].

Описание методики. Для определения концентрации глутатиона брали 600 мкл сыворотки крови, добавляли 200 мкл метафосфорной кислоты и 300 мкл 0,1М фосфатного буфера (pH 8,0) с 5 мМ ЭДТА. Центрифугирование проводили при 1500 об/мин при 4°C.

Для определения концентрации восстановленного глутатиона к 250 мкл полученного супернатанта добавляли 2,25 мл 0,1 М фосфатного буфера (pH 8,0) с 5 мМ ЭДТА. Затем брали 100 мкл полученного раствора, добавляли 1,8 мл 0,1 М фосфатного буфера (pH 8,0) с 5 мМ ЭДТА и 100 мкл ортофталевого альдегида (ОФА), приготовленного из расчета 8 мг ОФА на 2 мл этанола. Инкубировали 15 минут при комнатной температуре. Измерения оптической плотности проводили на спектрофлуориметре Varion при Еm (длина волны испускания), равной 420 нм, и Еx (длина волны возбуждения), равной 350 нм.

Для определения концентрации окисленного глутатиона к 250 мкл супернатанта добавляли 100 мкл N-этилмолиемида из расчета 10 мг N- этилмолиемида на 2 мл дистиллированной воды. Инкубировали 30 минут при комнатной температуре, после чего во все пробирки добавляли 2,15 мл 0,1 н. NaOH. Затем брали 100 мкл полученного раствора, добавляли 1,8 мл 0,1 н. NaOH и 100 мкл ОФА. Инкубировали 15 минут при комнатной температуре. Измерения оптической плотности проводили на спектрофлуориметре при Em (длина волны испускания), равной 420 нм, и Ех (длина волны возбуждения), равной 350 нм. Результаты представляются в мкг глутатиона на 1 мл сыворотки.

По результатам оценки количества восстановленного глутатиона у больных шизофренией между группой больных с развившейся поздней дискинезией и больных без нее получены достоверные различия с р=0,0123. Характерной особенностью группы больных с поздней дискинезией является достоверное снижение количества восстановленного глутатиона в сыворотке крови.

Выявлена разница между группами в числовом значении индекса отношения количества восстановленного глутатиона к окисленному. У больных с развившейся тардивной дискинезией это отношение имеет более низкое значение (табл.1).

Таблица 1
Количество восстановленного и окисленного глутатиона и индекс отношения количества восстановленного (GSH) к окисленному (GSSG) в сыворотке крови больных шизофренией в зависимости от наличия поздней дискинезии
Показатели	Больные шизофренией
без поздней дискинезии	с поздней дискинезией
Восстановленный глутатион (мкг/мл)	118,92±5,617	101,52±3,613 * P
Окисленный глутатион (мкг/мл)	227,06±11,13	231,9±19,67
GSH/GSSG	0,52±0,009	0,471±0,011 * P
Примечание. * Р - достоверность уровня различий результатов в группах.

Уменьшение количества восстановленного глутатиона у больных шизофренией снижает способность клетки связывать избыточное количество свободных радикалов, участвующих в патогенезе шизофрении, и, также снижает способность клетки утилизировать ксенобиотики. Индекс отношения количества восстановленного глутатиона к окисленному характеризует окислительно-восстановительный потенциал клетки - чем выше его значение, тем выше восстановительная способность клетки. Снижение этих показателей является неблагоприятным для человека и вносит вклад в развитие поздней дискинезии у пациентов. Снижение основных антиоксидантных параметров клетки приводит к увеличению риска развития дискинезии у больных шизофренией.

Таким образом, использование определения количества глутатиона и индекса отношения его восстановленной и окисленной формы в качестве дополнительных параклинических методов обследования до назначения терапии позволяет прогнозировать риск развития поздней дискинезии и применять у пациентов индивидуальную терапевтическую тактику.

Пример 1 (пациент без поздней дискинезии). История болезни № 111. Пациентка Т., 1984 года рождения, больна 8 лет, инвалид II группы.

Анамнез: Акушерский анамнез без патологии, родилась в срок. В психическом и физическом развитии в раннем детстве от сверстников не отставала - сидеть, ходить и говорить начала вовремя. Часто болела простудными заболеваниями, без осложнений. Примерно, в возрасте 2-х лет была отдана в детский сад, где легко адаптировалась. С ранних лет отличалась некоторой обидчивостью, капризностью, но была общительна, легко сходилась с людьми, адаптировалась к незнакомой обстановке, среди сверстников стремилась к лидерству, предпочитала подвижные игры. В 7 лет пошла в школу, уже умея читать. Училась в гимназическом классе, справлялась легко. В то же время появились трудности адаптации среди сверстников из-за чрезмерного стремления к лидерству, без учета ситуации. Негативно реагировала на любые попытки руководить ею, замечания считала «несправедливыми». В 15 лет потерялась любимая кошка, к которой пациентка была очень привязана. Испытала потрясение, плакала, затем стала вялой, пассивной, ни с кем не разговаривала и отказывалась от еды в течение недели. Состояние купировалось самопроизвольно.

В 16 лет постепенно без видимых на то причин стала отказываться от просмотра любимых телепередач, перестала слушать музыку, которой ранее увлекалась, магнитофон с аудиокассетами отдала родителям, заявив, что он больше ей не нужен. Перестала следить за своей внешностью, не убирала в комнате, ничем не интересовалась, замкнулась. Практически не выходила из дома, прекратила поддерживать отношения с подругами и одноклассниками, активно избегала их приглашений пойти в кино или на дискотеку. Вскоре прекратила посещать школу, объяснив это усталостью, потерей интереса, конфликтами и обидами с одноклассниками, со слов родителей, объективно конфликтов в школе никаких не было. Выпускные экзамены сдала с трудом. Родителями была оформлена без экзаменов в Северский промышленный колледж, но через неделю перестала его посещать, окончательно замкнулась, практически перестала разговаривать, все время проводила в постели, много спала, стала апатичной и безразличной ко всему. По настоянию родителей была госпитализирована в плановом порядке в психиатрическое отделение № 2 МСЧ-81 г.Северска, где находилась в течение 2-х месяцев с диагнозом: Шизофрения, простая форма, симплекс синдром. Выписана из отделения по настоянию родителей. В течение 2 месяцев находилась дома. Со слов родителей, первые 2 дня после выписки из стационара наблюдалось двигательное возбуждение, постоянно стремилась куда-то идти, что-то искала. В этот период, что находилась дома, принимала тианептин, пирацетам, на этом фоне стала иногда смотреть телепередачи, но большую часть времени, по прежнему, проводила в постели, не проявляя ни к чему интереса. На вопросы отвечала односложно, от всего отказывалась, появилась привычка стереотипно поправлять рукой волосы. По инициативе родителей обратились за помощью в клиники НИИ ИЗ ТНЦ СО РАМН. Получала лечение: рисперидон 6 мг/сут, пирацетам 5 мл в/м № 10, per os 800 мг/сут, глютаминовая к-та по 1 табл. 3 раза в день. В результате лечения стала несколько активнее, самостоятельно ухаживала за собой, по необходимости вступала в контакт с другими пациентами. В то же время осталась безынициативной, амбивалентной с выраженным обеднением мышления и снижением энергетического патенциала. С диагнозом: Шизофрения, простая форма, была выписана из отделения, дана рекомендация продолжить прием рисперидона 4 мг/сут.

В течение месяца после выписки отмечалось улучшение состояния, пациентка самостоятельно умывалась, чистила зубы, после просьбы родителей убиралась в своей комнате. В конце сентября 2002 года (через 6 месяцев) родителями вновь госпитализирована в НИИ психического здоровья. При поступлении имела дефицит массы тела. Моторика крайне своеобразна: походка роботообразная, движения рук при ходьбе не синхронны, раскоординированы, после долгого сидения в однообразной позе совершала серию неожиданных резких движений руками. Уши резко гиперемированы, отечны, с пролежнями. Выражение лица безразличное, мимика бедная, периодами неадекватно улыбалась, стереотипно поправляла сальные волосы. Отвечала односложно. Иногда жаловалась, что в голове почти всегда «пусто, нет мыслей», в разговоре сложно сосредоточиться на словах собеседника, теряет мысль. Ни к чему не испытывала интереса, своим состоянием не тяготилась. Галлюцинаторной и бредовой симптоматики не выявлено. После выписки была оформлена II группа нетрудоспособности, получала лечение флюпентиксолом-депо. В течение года оставалась пассивной, ничем не интересовалась, гигиенические процедуры выполняла после настойчивых уговоров, редко выходила на прогулки. В 2004 году по рекомендации врача перешла на прием оланзапина 5 мг. Однако за 4 месяца лечения пациентка набрала около 20 кг, в связи с чем была переведена на рисперидон в дозе 4 мг. Стала немного более пассивной, чем при приеме оланзапина, однако в целом состояние оставалось удовлетворительным. Набор веса замедлился, однако к 2006 году масса тела пациентки составила 81 кг, что на 32 кг больше изначального веса. Для уменьшения аппетита в схему лечения был добавлен флуоксетин 20 мг, однако менее чем через месяц препарат был отменен из-за непроходящей тошноты. В ноябре 2007 года перестала принимать антипсихотик, прятала таблетки за щекой и под языком, а потом складывала в стол. Состояние ухудшилось, стала раздражительной, нарушился сон, стала отказываться от еды, появилась масса стереотипных движений (расцарапывала кожу лица, вытягивала волосы). После обнаружения спрятанных таблеток стала принимать ранее назначенную дозу под строгим контролем родителей, однако состояние продолжало ухудшаться, практически не вставала с кровати, появились пролежни в области копчика, значительно похудела. В таком состоянии была доставлена в клиники НИИ ПЗ СО РАМН, госпитализирована в январе 2008 года во 2-е клиническое отделение.

Психическое состояние при поступлении. На беседу приходит только по приглашению. Коротко подстриженные волосы, взлохмачены, немыты. Косметикой не пользуется, за внешним видом не следит. Во время разговора поза однообразна, движения единичные, резкие, угловатые, стереотипно поправляет челку, пытаясь убрать короткие волосы за ухо, периодически смотрит по сторонам, при этом взгляд отсутствующий, гипомимична. В беседу вступает неохотно, спонтанная речь отсутствует, на вопросы отвечает с некоторой паузой односложно: да, нет, не знаю или совсем простыми короткими предложениями. Жалоб активно не предъявляет, больной себя не считает, госпитализацию объясняет желанием родителей ее вылечить, но от чего не понимает. Во время беседы удалось выяснить, что в голове постоянное ощущение пустоты, совсем нет чувств и интереса ко всему, понимает ненормальность своего состояния, но ничего делать не хочет, так как состоянием не тяготится. Галлюцинаторно-параноидную симптоматику, суицидальные мысли, плохое настроение отрицает. В отделении в основном одна, день проводит в постели, пребыванием не тяготится, домой не стремится, ни с кем из пациентов или медицинского персонала не общается. За собой не ухаживает, умывается и чистит зубы под контролем персонала, несмотря на множественные замечания спать, ложится в верхней одежде в кровать без постельного белья. К посещениям отца или бабушки безучастна, по их инициативе вместе с ними ходит на улицу, однако не надолго, так как говорит, что устает и хочет полежать.

Диагноз. Простая шизофрения, непрерывное течение (F20.60). Получала лечение рисперидоном в дозе 4 мг в сутки, на фоне чего стала спокойнее, нормализовался сон, однако по-прежнему оставалась малообщительной, много времени проводила лежа в постеле, не следила за собой. Через 3 недели терапии был добавлен нейролептик тиопроперазин 5 мг/сут; удалось добиться полной редукции продуктивной симптоматики, стала активнее, уменьшилось количество стереотипных движений, удалось добиться заживления пролежней, стала вовлекаться в трудовые внутриотделенческие процессы, восстановился аппетит, стали возможными беседы длительностью до 5-7 минут, сбор анамнестических сведений.

В процессе всей терапии побочных двигательных нарушений выявлено не было. Сумма баллов по шкалам AIMS составила 0 баллов при поступлении и через 6 недель.

Лабораторные показатели при поступлении в клинику: GSH (восстановленный глутатион) - 134,93 мкг/мл; GSSG (окисленный глутатион) - 244,81 мкг/мл; GSH/GSSG (соотношение) - 0,551.

Пример 2 (пациент с поздней дискинезией).

История болезни № 838. Пациент К., 1977 г. р., болен 10 лет, инвалид II группы.

Анамнез. Наследственность по шизофрении не отягощена. Рос слабым ребенком, часто болел простудными заболеваниями, несколько отставал от сверстников в развитии. Перенес ветряную оспу, скарлатину, паротит в тяжелой форме. С полутора лет посещал детские дошкольные учреждения, где воспитатели характеризовали его как самого замкнутого отстраненного ребенка. Страдал энурезом до 16 лет, в связи с чем состоял на учете у невропатолога. В школу пошел в срок, учился посредственно с большими усилиями и помощью со стороны матери. В подростковом возрасте стал вспыльчивым, раздражительным, не терпел возражений и замечаний в свой адрес. Выражая недовольство, мог разбить посуду, стекло в дверях. Негативизм демонстрировал только в семейном кругу, а на людях оставался замкнутым, стеснительным. После окончания восьми классов поступил в электромеханический техникум. Считает, что заболел примерно в это время после переутомления во время подготовки к экзаменам. Родные заметили, что пациент стал сонливым, заторможенным, с трудом просыпался по утрам. На призывы матери встать утром реагировал бурно, кричал, конфликтовал, в порыве раздражительности стучал головой об стену. Стал еще более замкнут, перестал посещать занятия, запирался в одиночестве в своей комнате, ничего не ел. Настроение было тоскливым, на душе была пустота. По инициативе матери в 17 лет больной был госпитализирован в Алтайскую психиатрическую больницу. Получал трифлуперазин, тиоридазин, перфеназин, метофеназин. Диагноз при выписке: Простая шизофрения. Оставался вялым, апатичным, отгороженным. Друзей не имел, практически ни с кем не общался. Все время проводил дома. Бесцельно слонялся по квартире, лежал, ничем не был занят, ни к чему не проявлял интереса. Не следил за собой, был неряшлив, не умывался, не причесывался. Матери стоило огромных усилий заставить его помыться. Самостоятельно белье не менял. В целом был спокоен, но иногда возникала немотивированная раздражительность. Внезапно становился грубым, циничным. Вел себя нелепо, неестественно смеялся. Мог в ответ на малейшие замечания, а иногда и без повода, с силой ударить мать по лицу, по голове. В 18-летнем возрасте состояние снова ухудшилось - стал возбужденным, суетливым, многословным, говорил без перерыва, приставал матери с самыми разнообразными вопросами. Совершал нелепые поступки, мог неожиданно перекувыркнуться, встать на голову. Усилилась раздражительность и вспыльчивость, стал постоянно избивать мать. Испытывал страхи, говорил, что ему кажется, будто кто-то лезет в окно. С каждым днем агрессивность и возбужденность усиливались. Требовал у матери денег, при этом угрожал ей физической расправой. Внезапно уехал в г.Новосибирск. В дороге потерял вещи, знакомился со случайными людьми, покупал им спиртные напитки. Возвратился через 2 дня еще более взбудораженным. Выйдя из магазина, сел на чужой велосипед, был задержан милицией. Спустя 2 дня по инициативе родителей был госпитализирован в НИИ психического здоровья СО РАМН. На лечении находился около месяца. В отделении был дурашлив, агрессивен. Однажды слышал внутри головы голос отца, который ругал больного. Кроме того, в голове звучали эстрадные песни. Получал те же препараты, что и во время первой госпитализации. Однажды услышал голос в голове, который приказывал ему повеситься, но суицидальных действий не предпринимал. Был выписан с улучшением состояния. Поддерживающее лечение принимал нерегулярно и спустя полтора месяца самочувствие вновь ухудшилось. В дальнейшем, вновь поступал в НИИ ПЗ СО РАМН ежегодно в связи с нелепым и «дурашливым» поведением. В результате лечения тиопроперазином, левомепромазином, клозапином самочувствие улучшалось, упорядочивалось поведение, но сохранялись негативизм, эмоционально-волевые нарушения, аморфность, непоследовательность мышления, была оформлена II группа инвалидности. Дома продолжал принимать предписанное лечение, наблюдался в диспансере. Оставался бездеятельным, пассивным. Проживал с матерью и сестрой, которые обеспечивали его быт. На фоне лечения у больного появилась задержка мочеиспускания, в связи с чем по инициативе матери обратился в клинику НИИ ПЗ СО РАМН, куда и был госпитализирован.

Психическое состояние при поступлении. Внешне неопрятен, неряшлив. Одет в мятую рубашку, грязные спортивные брюки. Волосы давно не мытые, нечесанные. Походка медленная, шаркающая. Выглядит моложе своих лет. Выражение лица наивно-глуповатое. Движения угловатые, скованные. Эмоциональные проявления скудные, невыразительные и неадекватны ситуации: больной то мрачен, то беспричинно улыбается. Жесты немотивированные, неожиданные, не может найти место рукам, то перебирает ими свою одежду, то потирает или сжимает их, закрывает лицо, почесывает голову. Речь монотонная, тихая, однообразная. Пассивен, во время беседы остается безучастным, равнодушным, на вопросы отвечает после длительной паузы, кратко и односложно «да» или «нет». Мышление бедное, скудное по содержанию, оторвано от реальности. Повторяет фразы, произнесенные врачом. Высказывания стереотипны, фрагментарны. Расстройства восприятия и наличие бреда отрицает. Внимание рассеяно, неустойчиво, не может сосредоточиться. Критика к своему состоянию отсутствует.В отделении незаметен, замкнут, ходит ссутулившись, из палаты предпочитает не выходить, иногда беспричинно плачет. Большую часть времени лежит в постели, в эмбриональной позе, временами разглядывает окружающих. Пассивен, ничего не хочет делать, неохотно помогает персоналу в трудовых процессах.

Диагноз. Простая шизофрения, непрерывное течение (F20.60). Получал терапию трифлуоперазином в дозе 20 мг/сут.

При поступлении в клинику по шкалам AIMS непреднамеренные двигательные расстройства не выявлялись (0 - по всем пунктам), при обследовании через шесть недель терапии у пациента была отмечена дискинезия мышц лица: по 1-й шкале - степень выраженности составила 2 балла и проявлялась в виде непреднамеренных движений лба, бровей, области вокруг глаз, щек; по 2-й и 3-й шкалам - степень выраженности составила по 1 баллу. Пациенту для коррекции поздней дискинезии назначен антихолинергический препарат циклодол в дозе 6 мг/сут.

Лабораторные показатели при поступлении в клинику: GSH (восстановленный глутатион) - 105,141 мкг/мл; GSSG (окисленный глутатион) - 246,222 мкг/мл; GSH/GSSG (соотношение) - 0,427.

Таким образом, предлагаемый способ прост в осуществлении и на основе определения ряда лабораторных показателей в сыворотке крови позволяет прогнозировать риск развития поздней дискинезии у больных шизофренией до начала лечения и целенаправленно проводить индивидуальную терапевтическую тактику для этой категории больных с использованием нейролептиков, не вызывающих побочные двигательные эффекты.

Литература

1. Jeste D.V., Wyatt R.J. Therapeutic strategies against tardive dyskinesia: two decades of experience. Arch Gen Psychiatry 1982; 39: 803-816.

2 Klawans H.L. Recognition and diagnosis of tardive dyskinesia // J. Clin. Psychiatry. - 1985. - Vol.46, N4 (Sec.2). - P.3-7.

3. Khot V., Egan M.F., Hyde T.M., Wyatt R.J. Neuroleptics and classic tardive dyskinesia / In: A.E.Lang, W.J.Weiner (Eds). Drug-induced movement disorders. - Mt. Kisco: Futura, 1992. - P.121-166.

4 Galecki P., Pietras T., Florkowki A. Pro- and antioxidant processes in schizophrenics with tardive dyskinesia. Psychiatr Pol. 2005 Nov-Dec; 39(6): 1131-41.

5. Zhang XY, Tan YL, Zhou DF, Cao LY, Wu GY, Haile CN, Kosten ТА, Kosten TR. Disrupted antioxidant enzyme activity and elevated lipid peroxidation products in schizophrenic patients with tardive dyskinesia // J Clin Psychiatry. 2007 May; 68(5):754-60.

6. Guy WA. Abnormal involuntary movement scale (AIMS). ECDEU Assessment Manual for Psychopharmacology. Washington, DC: US Department of Health Education and Welfare; 1976. p.534-7.

7. American Psychiatric Association. Task force on tardive dyskinesia. Tardive dyskinesia: a task force report of the American Psychiatric Association. Washington DC: АРА; 1992.

8. Schooler NR, Kane JM (1982): Research diagnoses for tardive dyskinesia. Arch Gen Psychiatry 39:486-487.

9. Hadithy A.F.Y. Al, Ivanova S.A., Pechlivanoglou P. et al. Tardive dyskinesia and DRD3, HTR2A and HTR2C gene polymorphisms in Russian psychiatric inpatients from Siberia // Progress in Neuro-Psychopharmacology & Biological Psychiatry. - 2009. - N.33. - P.475-481.

10. Hissin P.J. A Fluorometric method for determination of oxidized and Reduced glutathione in tissues / P.Hissin, R.Hilf // Analyt. Biochem. - 1976 - Vol.74. - P.214-226.